Лауреат премии А. Солженицына 2013 года, обладатель «Антибукера» (1998), премии журнала «Новый мир», Большой премии «Московский счёт» (2004), Бунинской премии (2012) Максим Амелин в рамках Дней литературы в Калининградской области встретился с министром культуры региона  Светланой Кондратьевой,  со студентами БФУ им. Канта, провел творческий вечер в детской областной библиотеке им. Гайдара и дал мастер-класс в литературной гостиной Пен-центра.

 

Максим Амелин является автором книг стихов «Dubia», «Холодные оды», «Конь Горгоны», «Гнутая речь» и многочисленных переводов с латыни и древнегреческого (в частности, он переводит поэтов Катулла, Пиндара, Гомера и других античных классиков). Почетная премия А. Солженицына в 2013 году была присуждена Максиму Альбертовичу за «за новаторские опыты, раздвигающие границы и возможности лирической поэзии, за развитие многообразных традиций русского стиха и за обширную просветительскую деятельность во благо изящной словесности».

 

Председатель калининградской организации Союза российских писателей Борис Бартфельд, говоря об Амелине на встрече в детской областной библиотеке им. Гайдара, особо отметил необычную строфику и построение его произведений, а также глубокие тексты, и прочитал свою «Оду поэту», посвященную Максиму Альбертовичу.

 

Рассказывая о своей переводческой деятельности, Максим Амелин отметил, что помимо латыни и древнегреческого, он также переводит с итальянского, испанского, ведического санскрита, идиш и, конечно, английского. «Работа над переводом – это как часовой механизм. Вот ты разобрал все произведение на мелкие детали и разложил перед собой на столе. А после тебе надо собрать новые часы. И часть деталей остается, а другую часть еще надо выточить», - рассказал Максим Амелин.

 

Отметим, что Максим Амелин также занимается издательской деятельностью: в 1990-х — 2000-х годах он работал в издательстве «Symposium», а в 2008 году стал главным редактором издательства «ОГИ».

 

Во время встречи с министром культуры Калининградской области были обсуждены проблемы чтения и привлечение к нему молодежи, вопросы поддержки молодых авторов и состояние книжного фонда библиотек. 

 

***

Маленький город этот на вид — верблюда

напоминает: стакнутых два горба,

между — ковер базара и цирка блюдо,

проволокой стянутые короба

 

сонных домишек — не велика поклажа, —

так и стоит на месте тыщу лет,

не выходя за рамки заданного пейзажа,

ибо иного выхода просто нет.

 

Здесь — и Восток, и Запад, — с какого бока

ни подойди, ни подъедь — гремучая смесь,

спесь дремучая Запада и Востока. —

Я родился здесь, я вырос здесь.

 

«Две горы, две тюрьмы, посредине — баня».

Курск! обознаться немыслимо — это ты!

Сколько лет, сколько зим! — А твои куряне?

сведомы ль кметы? под трубами ль повиты?

 

под шеломы ль взлелеяны? — Как там дальше?

Я из другого текста: изнежен, слаб,

извращенец, невозвращенец, фальши

собственных грез и чужих наущений раб.

 

Я тебя приветствую! Ты мне дорог —

с чем бы таким сравнить, не меля чепухи

и не теряя в бессмысленных разговорах

время? — дорог, как эти мои стихи.

 

 

*** 

Не прибрано — как будто по квартире

прошел Мамай.

— Еще каких-то месяца четыре —

наступит май.

Давным-давно заказан, неминуем

его приход.

— Давай возьмем и переименуем

все вещи — от

и до: была немытая посуда —

а быть дарам;

валялся хлам, но совершилось чудо —

и вырос храм.

Слоилась пыль — поставлена палата:

налево — дверь;

белье в тазу — литого груда злата, —

поди проверь.

— Тогда зачем нам дожидаться мая? —

Исправим брак,

не рассуждая и не понимая, —

да будет так!

Да будет так отныне и до века!

Жена моя,

«когда в толпе ты встретишь человека, —

знай, это — я!»

 

***

Наташе

 

Рассказывай, рассказывай, храня неопасения

по поводу, по проводу про все, что ни: про то,

что нынче дождь и ветрено, что непогодь осеннюю

твое демисезонное не вынесет пальто.

 

Про то, как размечталась ты проплыть в кленовом платьице,

про то, как все посредственно во вторник и в четверг,

что дни шарами серыми, сбивая с толку, катятся,

и прятаться приходится от них то вниз, то вверх.

 

Про то, что математика скучнее плитки газовой,

что нет необходимости, и завтра все равно,

что будет, лишь до праздника (рассказывай-рассказывай!)

дожить, как до пришествия, что суждено, что но...

 

Про то, что мир меняется скорей, чем имя новое

ему найти успела ты, про то, как на столе

печально чашки замерли, что слякоть октябревая

и снова дождь и ветрено на тамошней земле.

 

Про то, что мухи бесятся и сильно приставучие,

про то, каких на улице обглоданных котов

сегодня ты увидела, - о каждом чтожном случае

рассказывай, рассказывай, - я выслушать готов.

 

***

 

Долго ты пролежала в земле, праздная,

бесполезная, и наконец пробил

час, - очнулась от сна, подняла голову

тяжкую, распрямила хребет косный,

 

затрещали, хрустя, позвонки - молнии

разновидные, смертному гром страшный

грянул, гордые вдруг небеса дрогнули,

крупный град рассыпая камней облых,

 

превращающихся на лету в острые

вытянутые капли, сродни зернам,

жаждущим прорасти все равно, чем бы ни

прорастать: изумрудной травой или

 

карим лесом, еще ли какой порослью

частой. - Ты пролежала в земле долго,

праздная, бесполезная, но - вот оно,

честно коего ты дождалась, время, -

 

ибо лучше проспать, суетой брезгуя,

беспробудно, недвижно свой век краткий,

чем шагами во тьме заблуждать мелкими

по ребристой поверхности на ощупь,

 

изредка спотыкаться, смеясь весело,

проповедуя: "Все хорошо, славно!" -

потому-то тебя и зовут, имени

подлинного не зная, рекой - речью.